Спасая Амели - Страница 79

Намного легче было бы сдаться, покончить со всем одним махом и признаться во всем. Но этого не случится. Это невозможно. Он никогда не расскажет эсэсовцам о том, о чем они хотят знать. Джейсон боялся одного: из-за его истощения и собачьего нюха нацистов может просочиться какая-то информация, он может обмолвиться, и это навредит ему, докажет его вину или приведет эсэсовцев к Рейчел и Амели.

«Господи Всевышний, – молился он, – не дай сему случиться! Спаси меня от меня самого. Спаси их. Помоги Рейчел найти выход…»

И как только его голова бессильно упала на грудь, охранник открыл дверь камеры и рывком поднял заключенного на ноги. Джейсон стиснул зубы – его челюсть неимоверно распухла. Для Герхарда Шлика начинался новый день.

* * *

В начале следующей недели курат Бауэр вернулся из Мюнхена послеобеденным поездом. Священник поспешил вверх по холму, к дому фрау Брайшнер, намереваясь встретиться с Лией после уроков хорового пения. Новости, которые он узнал, нельзя было сообщать при детях. Курат вообще не хотел бы приносить таких новостей.

Когда Лия вернулась в кухню бабушкиного дома, светомаскировочные шторы были уже плотно задернуты, а на столе горела лампа. Курат затаил дыхание, не зная, с какой из новостей начать.

– Курат Бауэр! Я полагала, что вы сегодня поехали в Мюнхен, – сказала Лия.

Ни курат, ни бабушка ничего не ответили.

Лия повесила пальто и шарфик на крюк у двери.

Курат встал, предложил Лии стул.

– Присаживайтесь, пожалуйста, фрау Гартман, – посоветовал он. – У меня для вас новости.

Бабушка налила чай и придвинула внучке чашку.

– Рассказывайте!

– Я узнал, что сегодня должны освободить герра Янга. Но методы допроса штурмбаннфюрера Шлика настолько… таковы, что нашему другу потребуется время на то, чтобы полностью восстановиться.

Курат намеревался предупредить, предостеречь женщин. Ему вовсе не хотелось, чтобы они испугались и перестали делать то, что уже делали… А возможно, они согласятся и на большее.

Хильда и Лия смотрели на него широко открытыми глазами.

– Я проводил герра Янга на вокзал и посадил его на поезд до Берлина. Не бойтесь. Он оправится… через какое-то время. – Курат сглотнул. – У нас была возможность пообщаться. Он хороший человек и надеется, что сможет помочь… намного больше, чем уже помог.

– Я рада, что он поправится, – сказала бабушка. – Ужасно, когда с твоим гостем обращаются…

Лия не дала ей договорить.

– Его отпустили под ваше поручительство?

– Я взял на себя обязательство отправить его к вам – в уважаемую семью, где в уютном доме найдется место для туристов – место, подходящее и для представителей зарубежной прессы. – Курат запнулся. – В дом, который, я надеюсь, в будущем распахнет свои двери для герра Янга, а может быть, и для других гостей.

Лия молчала.

– Герр Янг вскоре надеется вернуться в Обераммергау и продолжить брать интервью. Может случиться, что он привезет кого-то из своих помощников – человека, которому нужно будет на время здесь остаться.

Бабушка положила руку внучке на плечо. Та накрыла ее ладонью.

– К чему вы ведете, отче? – В глазах Лии не было даже намека на понимание.

– Я спрашиваю: готовы ли вы поселить у себя беженцев? Беженцев-евреев, которых преследует рейх. – Он вглядывался в лица женщин. – Скорее всего, детей или подростков, чьих родителей… переселили.

– Нам нечем их кормить, – сказала бабушка.

– Вам поможет один из наших местных владельцев магазина, а двое фермеров, живущих на окраине, обещали мясо – немного мяса. Герр Янг знаком с людьми, которые смогут достать дополнительные продовольственные карточки. – Священник несколько мгновений раздумывал. – И документы в случае необходимости.

– Поддельные документы? – Бабушка закатила глаза.

Курат кивнул.

– Ах, отче… не думаю, что мы можем…

– Да, – негромко произнесла Лия.

– Лия! – предостерегающе воскликнула Хильда.

– Разве мы можем отказать детям? – Лия повернулась к бабушке. – Ты знаешь, как нацисты поступают с евреями?

– Я слышала, что их переселяют в другие места. Куда-то в Польшу. – Но в голосе пожилой женщины не было уверенности, а Лия молчала.

Курат отвел взгляд.

– Тогда куда? – спросила старушка.

Курат Бауэр задался вопросом, сможет ли Хильда Брайшнер осознать ужасающую правду.

– Говорят, что их вывозят в лагеря. Не в лагеря для переселенцев, а в концентрационные лагеря – исправительно-трудовые колонии, где заключенные считаются расходным материалом: они работают и голодают, пока не умрут. А еще поговаривают, что нацисты намерены создать лагеря смерти – с недвусмысленной целью: убить как можно больше узников. Что на самом деле это означает и когда их будут строить, мне неизвестно.

– Нет, – стояла на своем бабушка. – Рейнбаумы уехали всего пару недель назад. Они собирались в Палестину – хотели дождаться корабля до Палестины и переселиться туда.

Курат Бауэр покачал головой.

– Квота на эмигрантов заполнена. Больше мест нет, и здесь небезопасно. Если они попытались уехать, то только нелегально. Но я знаю порт, где они хотели сесть на корабль, – нацисты оказались там раньше.

Бабушка побледнела, откинулась на спинку стула, прикрыла рот рукой.

– Мы их примем, курат Бауэр, – негромко пообещала Лия. – Но я не знаю, где мы будем их прятать. Как мы можем кого-то спрятать, если нацисты обыскивают наш дом, когда им заблагорассудится.

– Герр Янг и об этом подумал. Пока жил у вас в доме, он нашел способ.

– Я и не знала, что вы были знакомы с герром Янгом, когда просили меня его приютить.